Пятница, 29.03.2024, 14:21
Приветствую Вас Гость | RSS

Пучеж-на-Волге

Категории раздела
Философия [36]
Философия
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа

Каталог статей

Главная » Статьи » Философия

Нет альтернативы. Часть 3
Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет,
 и дом, разделившийся сам в себе, падёт. 
( Лук. 11:17). 
   Верующие в Христа, должно быть, искренне убеждены в безусловной достоверности всего, когда-то сказанного им, равно как и в неизбежности исполнения всех его пророчеств и предсказаний. Трудно сказать что-либо определённое относительно всех сразу, нo, по крайней мере, одно из них, цитируемое выше, если не сбылось, то, во всяком случае, понемногу сбывается, а применительно к нынешней ситуации, в чём даже есть известный оттенок трагифарса, оно неожиданно приняло форму обоснованного медицинского заключения относительно причины, характера и исхода болезни, как-то внезапно поразившей современную цивилизацию. Тут и диагноз, и прогноз - всё сразу и вместе. Поэтому, с тем, чтобы окончательно уяснить себе его возможный смысл, остаётся совершить небольшой экскурс в область экзегетики, искусства, впрочем, доступном немногим посвящённым. 
   В варианте Евангелия на греческом, слово "дом" звучит как "ойкия" (oicia), отсюда и происхождение термина "экология", то есть науки о доме или месте обитания. Будучи одним из направлений общей биологии, экология с момента своего возникновения только тем и занималась, что изучала отношения различных организмов с окружающей средой. Её официальное рождение состоялось в конце XIX века в духе, типичном для многих академических наук. Укрытая от шумной толпы в тиши университетских городков, она, подобно экзотическому цветку, благополучно росла и развивалась, окружённая вниманием весьма узкого круга её знатоков и специалистов. 
   Но через 100 лет всё внезапно переменилось, и теперь экологии, ни более ни менее, как предписывается стать "супернаукой, ключом связи с биосферой", и для этого " она должна обладать структурой, управляющей всеми науками"( 12, стр. 7). Причина такого небывалого взлёта состоит в том, что "экология превратилась в учение о путях выживания человечества" ( 15, стр. 214). Вот такая фантастическая карьера, - 100 лет назад экология была наукой о доме, теперь, похоже, является наукой о падении дома, а наукой о его спасении ей, скорее всего, ещё предстоит стать, но только тогда, когда будет, наконец, разработан и принят к практической реализации весь комплекс мероприятий, способных качественно изменить сложившуюся ситуацию. А пока, на сегодняшний день, человек "констатирует неблагоприятные экологические явления и не может их изменить"(5, стр. 6). 
   О доме же можно говорить как в узком, так и в широком смысле слова. В узком, юридическом смысле слова, дом - это строение, которым человек владеет на правах личной собственности, где он живёт, обитает, будь то квартира, коттедж, усадьба или дворец, вкупе с необходимыми техническими системами жизнеобеспечения, включающими в себя различного рода бытовое оборудование, коммуникации и расходуемые материалы, общим при-знаком которых является их локальность, их вполне определённое месторасположение. Иное дело -природные системы: солнечный свет, атмосфера, растительный мир, системы круговорота воды в природе, защиты от солнечной радиации, - все они как бы охватывают планету, все они - глобальны. Поэтому полная система жизнеобеспечения, включающая в себя как технические, так и природные системы, сколь локальна, столь же и глобальна, а, стало быть, Дом в широком смысле слова, - это вся планета; можно провести ночь в собственной квартире, а можно в лесу или в стоге сена, всё равно это будет происходить в Доме. И это и есть настоящий, подлинный Дом человека, поскольку жильё можно купить, продать или обменять, а вот такой Дом - едва ли. К сожалению, следует признать, что исходя из сложившейся ситуации, мы можем стать невольными свидетелями возможного его падения, причина которого лежит в уже реально сложившемся его внутреннем разобщении и разделении. 
   Хотя первые технические изделия возникли ещё в неолите, а древние и средневековые общества располагали уже достаточно большим количеством вещей, равно как и технологиями для их изготовления, всё же ручной способ производства сильно ограничивал возможности и масштабы их созидания. Лишь за последние два столетия, как следствие научно-технического прогресса, возникла существующая на сегодня та гигантская номенклатура вещей, технических систем и изделий, которая теперь получила название техноморфного мира, а немалая часть поверхности планеты превратилась в искусственную (артефактную) среду обитания, включающую в себя жилые массивы больших городов, производственные территории крупных предприятий, деловые кварталы многих столиц мира, где прошла жизнь уже не одного поколения. Масштабы этого нового мира и его влияние на окружающую среду, стали глобальным фактором, изменившим экологическую ситуацию на планете в целом. Стало быть, наряду с биосферой, возникла и техносфера. Созданный человеком ныне существующий её вариант имеет ряд специфических особенностей. Рассмотрим некоторые из них. 
   Первая и самая главная его особенность состоит в том, что данный вариант техносферы не экологичен. Именно не экологичен, а не антиэкологичен или экологичен, то есть ему нельзя приписать сознательно культивируемой агрессивности, враждебности или антагонизма по отношению к живой природе. Он явно не был создан с тщательно разработанным, спланированным намерением уничтожить биосферу. Точно также он не является экологичным, то есть основанным на полном и всестороннем учёте всех экологических законов и норм. Весь существующий ныне техноморфный мир задумывался и создавался так, как если бы он должен был находиться в совершенно безжизненном мире, а не внутри биосферы, в теснейшем контакте с природными системами. Сколько ни старайся, ни в одном техническом проекте, паспорте, инструкции по эксплуатации, технологическом регламенте, не найдёшь раздела, характеризующего степень экологической опасности технической системы или изделия, меры по её уменьшению или устранению, точно также отсутствуют нормы и правила в отношении их экологически безопасной эксплуатации. Поэтому существующий техноморфный мир как совокупность всех искусственно созданных (артефактных) материальных объектов, оказался чуждым и полностью отделённым от той системы, в которой он возник. 
   Есть и другая его особенность, которая состоит в том, что это практически не редуцируемый мир, за исключением, впрочем, пищевой индустрии и сельского хозяйства, которые имеют дело с природными системами и существами. Ведь в пределах биосферы всякий живой организм имеет своё естественное начало и конец. Завершив весь цикл своего существования, он затем оказывается под воздействием редуциентов-микробиоценоза, подвергающего его останки полной физико-химической трансформации и превра-щающих их в исходный органический материал, на основе которого развиваются уже другие организмы. Следовательно, весь цикл существования элементов живой природы оказывается полностью замкнутым и экологически безопасным на любой из его стадий. 
   С техносферой всё обстоит иначе. В отличие от биосферы, в ней есть производитель, есть пользователь, но нет утилизатора, который бы трансформировал уже более ненужные вещи в безопасное состояние. Уже стадия производства изделия сопровождается нанесением ущерба окружающей среде, то же самое происходит на стадии его эксплуатации, а завершения цикла и вовсе нет, нет стадии, на которой бы изделия утилизировали, ликвидировали, дезинтегрировали на безопасные компоненты. Гигантский поток уже более невостребованных, ненужных вещей и веществ, точно так же, как и отходов промышленных предприятий, просто выбрасывается как бесполезный хлам на поверхность планеты, заполняя водоёмы, сушу, атмосферу, ближайшее космическое пространство. Оставаясь в этом своём нередуцированном состоянии, все эти элементы техноморфного мира неизбежно вызывают загрязнение и деградацию окружающей среды, всех тех природных систем, которые поддерживают и сохраняют биологический статус человека. Этот системно чуждый биосфере и человеку мир лишь в малой степени нейтрален по отношению к живой природе а, в гораздо большей степени оказывает неблагоприятное воздействие, в том числе и на своего создателя. Зато с экономической точки зрения, мы имеем дело с самым дешёвым вариантом техносферы, и именно поэтому он мог возникнуть в существовать. И причина этого - хорошо известна. 
   Ведь помимо текущей рыночной цены изделия, включающей в себя затраты на сырьё, средства производства, оплату персонала, различные коммерческие надбавки и которую, тем не менее, можно назвать условной или мнимой, существует истинная, экологическая его цена, которая необходимо включает в себя затраты на экологически безопасное производство, эксплуатацию и, как неотъемлемый элемент производственно - эксплуатационного цикла – его утилизацию, которая, в свою очередь, сама требует специальных технологий и производств, также соответствующих нормам экологической безопасности. Таким образом, в калькуляции себестоимости изделия должен бы был присутствовать целый ряд дополнительных пунктов, которые, безусловно, существенно увеличивали бы его окончательную стоимость. Если бы все эти факторы были учтены, трудно сказать, производство какого рода изделий могло бы оставаться рентабельным и перспективным. Именно игнорирование экологических факторов при производстве товаров массового потребления делает их доступными более или менее широкому кругу покупателей. Однако, подлинная цена изделия, в отличие от теку-щей рыночной или мнимой, остаётся неизменной, поскольку в принципе должна быть из¬начально заложена в нём. Разница между истинной и мнимой ценой представляет собой форму отсроченного платежа, который рано или поздно будет выставлен обществу в виде непредвиденных, непредсказуемых и неустранимых последствий, как результат сознательного игнорирования экологических факторов. Природа, как известно, деньгами не берёт, а берёт натурой - где здоровьем, а где и жизнями. 
   Конечно, пойти на такой вариант научно - технического развития могла цивилизация, не обладающая ни экологическим мышлением, ни культурой, не связанная определёнными этическими нормами и экологической дисциплиной. Но европейская цивилизация никогда ею и не обладала, а, стало быть, и не имела в этом плане того интеллектуально-психологического барьера, который существовал у других цивилизаций и культур. Вложение капитала в новые научные открытия и технические изобретения на подобных принципах и началах оказывалось делом весьма заманчивым и беспроигрышным, поскольку позволяло быстро окупать затраты и получать желаемую прибыль. Капитализм - порождение западной культуры с его кредо: "Максимальная прибыль при минимальных издержках", создал вариант техносферы, который хотя и не был экологичен, зато был весьма экономически выгоден. Поэтому невероятно трудно изменить существующее положение дел, поскольку учёт экологических факторов оказывается всего лишь досадной помехой на пути реализации принципов свободного предпринимательства, во главу угла ставящих обеспечение рентабельности и конкурентоспособности своих товаров и потому проявляющих готовность жертвовать любыми сопутствующими экобиологическими факторами. Конечно, существующий ныне вариант техноморфного мира был вовсе не единственным. Просто он оказался самым дешёвым из всех возможных, поэтому и был реализован в столь короткие исторические сроки. Безусловно, могли быть и другие, которые, однако, могло бы реализовать общество, изначально обладающее необходимой экологической культурой и дисциплиной. 
   Основополагающим принципом для учёных и инженеров, участвующих в создании подобного варианта техносферы, был бы принцип экологической безопасности, в соответствии с которым воплощение любой технической идеи считалось бы возможным и допустимым лишь в том случае, если бы имелась полная гарантия того, что искусственно созданная система или изделие не нанесёт невосполнимого ущерба окружающей среде, будь то стадия производства или эксплуатации. Вероятно, рассматривая в этом свете возможные источники энергии, они не стали бы использовать уголь и нефть, учитывая масштабы и последствия воздействия продуктов их сгорания - окислов азота и серы на окружающую среду, а, скорее всего, сразу бы попытались найти и использовать наиболее безопасные источники энергии, - скажем, водородную технологию или термоядерный синтез или что-нибудь ещё. В частности, в этой связи Л.А. Николаев отмечает, что "если бы удалось в больших масштабах создать установки для искусственного фотосинтеза, это дало бы чело¬веку источники энергии, не менее важные и более безопасные в обращении, чем атомные реакторы"(20, стр. 239). Во всяком случае, фотоэлектрохимические генераторы водорода и кислорода как нельзя лучше бы отвечали такому варианту техносферы (21, стр. 213). Естественно, что столь же важным моментом была бы и стадия утилизации, где основным принципом, определяющим возможность создания тех или иных вещей и веществ, было бы условие их полной ликвидации и дезинтеграции на экологически безопасные компоненты, в противном случае производство таких изделий вовсе не имело бы места. В результате была бы создана полноценно функционирующая, технологически замкнутая, экологически безопасная и полностью технически редуцируемая техносфера, которая бы минимально воздействовала на окружающую среду, отнюдь не нанося ей невосполнимого ущерба. 
   Наконец, можно себе представить ещё более совершенный, практически идеальный вариант техноморфного мира, все элементы которого обладали бы свойством редуцироваться биологически. Конечно, подобную задачу могла бы реализовать только цивилизация, обладающая терпением и упорством, интеллектуальным уровнем и этической культурой, явно превосходящей человеческую. Ведь решение подобной задачи предполагало бы изначальное и необходимое постижение самой сущности жизни, ее физико- химических и системно- функцио-нальных принципов и основ. Трудно даже представить, как выглядели бы вещи, созданные на подобных принципах, чьё существование и конец было бы столь же естественным, органичным и совершенно безопасным, как и всех живых организмов. Тем самым, и техно- и биосфера существовали бы в тесном и неразрывном единстве, и такая техносфера представляла бы собой реальное воплощение сверхзадачи или великого замысла "вписаться" в природу. Существование подобной техносферы было бы, бесспорно, лучшим доказательством разумности того биологического вида, который её создал, ведь это означало бы достижение им статуса, равного самому Творцу Жизни. Отсюда вполне ясной и определённой видится идея единого, неразделённого в себе Дома, идея, воплощение которой, вообще говоря, и должно быть подлин-ной и единственной целью цивилизации. Но мы имеем то, что имеем. 
   Избранный вариант научно-технического развития и, как следствие, существующая ныне техносфера, оказались наиболее чуждыми, опасными и непредсказуемыми из всех возможных вариантов и, в конечном счёте, опасными для их создателя. Данный вариант в полной мере олицетворяет собой парадигму неэкологиче-ского мышления, а, значит, его возникновение и существование в решающей степени обу¬словлены факторами субъективно-психологическими. С другой стороны, само появление техноморфного мира, мира вещей, имело интересные и неожиданные последствия в сфере общественного сознания, так как способствовало воз-никновению определённого типа мышления, который в обществе называют технократическим или техницистским, в последнее время вкладывая в него подчёркнуто и неизменно негативный смысл. Рас-смотрим этот вопрос подробнее. 
   В течение многих тысячелетий человек жил в естественной среде обитания и его внутреннее единство с природой было столь же естественным и органичным. В древних обществах неизменно поддерживалось это переживание нераздельного единства и целостности человека с живой природой, - этот феномен системного чувствования. Появление техносферы и артефактной среды обитания способствовало возникновению того особого интеллектуально-психологического явления, когда эмоциональноценностные и утилитарно-прагматические интенции индивидуального и массового сознания сместились и зафиксировались в области системно чуждого человеку мира, где измерением его ценности и достоинства стали им же созданные престижные и непрестижные вещи, хотя физически и биологически он был и продолжает оставаться элементом или частью той системы, которой он изначально принадлежал и принадлежит. Следствием этого стало психологическое отчуждение человека от биосферы, потеря системного чувства, чувства Дома, что, естественно, изменило принципы и подходы к духовно - практическому освоению им действительности, и природа стала, главным образом, объектом хозяйственной деятельности, которую трудно теперь назвать рациональной и разумной. Природные существа и вещи, биологические и технические системы, оказались, тем самым, подведенными под одну общую экономическую категорию, где они в равной степени стали объектами купли, продажи и мены. Между тем, элементы того и другого мира были и остаются совершенно несводимыми друг к другу - их разделяет непреодолимая грань уже на системно-функциональном уровне, не говоря уже об уровнях более высокого порядка. Поэтому и сам способ их существования различен: если у живых организмов он носит характер имманентнотелеологический, то у вещей - чисто функциональный. Можно вполне примириться с тем, что элементы техно- и биосферы находятся в едином экономическом пространстве, это даже удобно, однако при этом зачастую упускается из вида одна, на первый взгляд, малозначительная деталь, на которую, тем не менее, всегда указывали духовные и религиозные учителя, имея в виду, что отношение к первым и последним не может быть однозначным, так как роль живых организмов явно не ограничивается их системно-функциональным статусом в биосфере, их существование включает в себя ещё и телеологический аспект, значение и смысл которого по-прежнему совершенно неясен. В конкретных религиозных учениях: христианстве, буддизме, индуизме, этот аспект существования всего живого трактуется по-разному, но неизменно присутствует в том или ином варианте. Так что Христос, возможно, вовсе не случайно обращал внимание своей паствы на главным образом этические моменты и стороны её жизни и быта, особенно во всём, что касалось взаимоотношений с окружающими людьми, да и вообще с живыми существами, и нам просто остаётся предположить его особую осведомлённость в этом вопросе. 
   Что же касается мира вещей, то само его существование неизбежно связано с определёнными издержками уже психологического плана. Творения рук человеческих по сравнению с природными существами весьма примитивны и несовершенны, причём настолько, что человечество в своей массе фактически превращено в обслуживающий персонал им же самих созданных технических систем и изделий. Вследствие своего целиком функционального способа бытия, техноморфный мир никому, кроме человека, не нужен и не способен самостоятельно существовать. Это - не самовоспроизводящееся, не самоподдерживающееся, системно чуждое человеку искусственное образование. Такой мир в принципе не заслуживает никакого иного к нему отношения, нежели бесстрастного, безэмоционального использования всех его элементов. Однако давление техносферы на сознание человека таково, что его ценностные ориентиры оказываются глубоко деформированными и ради-кально смещёнными в область системно чуждого ему образования, поэтому нет ничего удивительного в теперешнем его бережном отношении к вещам и безответственном - к живой природе. Его сознание и быт загромождены вещами, которые требуют постоянного внимания и заботы, так как нуждаются в охране, уходе, ремонте и эксплуатации. Как тонко заметил Вьяса, - комментатор знаменитой "Йога - сутры" Патанджали, обладание вещами неизбежно влечёт за собой целый комплекс негативных переживаний, "связанных с их получением, сохранением, потерей, привязанностью к ним и их повреждением" (22, стр. 137). Психологические нагрузки оказываются просто непомерными, - все душевные силы уходят на содержание вещей; когда уж там найти время на общение с близкими, с друзьями, животными, растениями, с живой природой. 
   Что же касается техницистского или технократического мышления, то это всего лишь мышление, концентрирующееся главным образом на круге проблем, связанных с созданием и ис-пользованием разного рода технических изделий и, все же, нет оснований оценивать этот тип мышления как однозначно негативный. Конечно, ему присущ известный недостаток, который заключается в его неэкологичности, так как, имея дело в принципе с неэкологичной техносферой, этот тип мышления в силу привычки и традиций технической культуры, воспроизводит во всё новых её элементах всё тот же неэкологичный принцип её построения, но это - фе-номен массового сознания. Но ведь есть и другие примеры этого типа мышления. Так, учёных и инженеров, разработавших и создавших биофильную упаковку для пищевых продуктов, тоже можно назвать технократами, но в лучшем смысле этого слова, по-скольку они реализовали в своём изобретении подлинно экологические принципы и подходы, создав такой элемент техномира, кото-рый и должен быть в идеале. Таким образом, вся проблема заключена в духовных традициях и культуре. К сожалению, подобных примеров ещё очень и очень мало. Феномен неэкологического мышления - это массовый феномен, и он присущ не только контингенту научных и инженерно-технических работников, научно-технической интеллигенции в целом, но охватывает бесчисленные цепочки производителей и потребителей в масштабах всей планеты. 
   Такова, в общих чертах, парадигма неэкологического мышления - этого фундамента материальной и духовной культуры современного индустриального общества. Данный тип мышления, столь длительное время господствовавший в общественных умонастроениях, тем не менее приближается к своему закономерному концу. Теперь он единодушно оценивается всеми как весьма опасный и бесперспективный. И причина этого состоит в "...осознании количественных ограничений окружающей среды и трагических последствий превышения их предельного уровня", что, в свою очередь, "является необходимой отправной точкой для возникновения новых форм мышления"(2, стр. 196). Стало быть, перед обществом возникла задача формирования нового типа мышления, гораздо более отвечающего насущным потребностям жизни; и прежде всего потому, что "сложившаяся экологическая обстановка требует кардинальной перестройки всех форм общественного сознания, стиля нашего мышления и поведения по отношению к природной среде" (23, стр. 113). К не менее радикальным выводам приходят и другие авторы, в частности, полагая, что "сегодня этические нормы эмпи-рически значимого поведения должны быть пересмотрены с учётом изменившейся экологической обстановки и условий экологического императива" (4, стр. 58). 
   Одним словом, как резюме всего вышесказанного, необходимо "новое экологическое сознание, устраняющее противоречие между обществом и природой" (23, стр.112). Безусловно, необходимость формирования нового типа мышления назрела, - для этого существуют весьма серьёзные основания, Однако, создать новую форму индивидуального и общественного сознания, - это всё равно что вызвать дух из бездны: очень непросто охарактеризовать и описать несуществующий идеальный феномен, который, по замыслу, ещё и должен быть общезначимым, универсальным. Естественно, возникает вопрос: какова же тогда сущность, структура и функция долженствующего возникнуть нового вида сознания, какова должна быть основа для его формирования? 
   Существующие точки зрения на этот счёт весьма разнообразны. Так, например, в одном случае высказывается мнение, что "подлинное экологическое сознание отражает закономерности оптимального функционирования природы и общества" (23, стр. 118) и, следовательно, "основной функцией экологического сознания является задача оптимизации взаимоотношений системы "природа - общество" (24, стр. 164). В другом случае экологическое сознание характеризуется, как "научно-практическое отражение связи общества с прошлым, настоящим и будущим окружающей среды" (25,стр. 3). Таким образом, формирование нового мышления представляется как конкретная научно - практическая проблема, как одна из задач, относящихся к области оптимального планирования. По другим оценкам: "Экологическое мировоз-зрение... должно бы носить в идеале как влияние объективной науч-ной информации, глубинных... гуманных моральных принципов, так и интуитивного художественного восприятия природы..."( 4. стр. 69). Отсюда видно, что принципиальную основу нового образца мышления упомянутые авторы видят в интеграции систем естественнонаучного и социогуманитарного знания, которые, безусловно, должны входить в его структуру. Однако, экологическое сознание - это не только совокупность систем научного знания, но, прежде всего, мировоззрение, мировосприятие, то есть "представление о мире, о месте в нём человека, о смысле человеческого бытия. Мировоззрение - это суммарный результат познавательной деятельности человека, направленный как на внешний мир, так и на самого себя" (26, стр. 12). Научное знание по своей сути объективно истинно, безличностно, безэмоционально: "В естествознании главным является истинностный аспект человеческого познания, в мировоззрении - ценностный аспект этого познания" (26, стр. 13). Между тем, реализация всех духовно-практических сторон деятельности человека едва ли возможна вне его эмоционально-ценностной и мотивационно-волевой сфер. Поэтому наряду с научно-теоретическими подходами и представлениями, включающими в себя экобиологические знания и этико-правовые принципы и нормы, в сферу экологического мышления должен быть включён и эмоционально-ценностный аспект, который только и способен придать последнему целостную и законченную форму мировоззрения. Специфической особенностью эко-логического мышления является органически присущие ему: "холизм и телеологичность, предполагающие не только стремление к поддержанию необходимого порядка и стабильности целого, какой является живая природа, но и устранению всех возможных препятствий на пути естественного следования этого целого и его час-тей определённой цели" (12, стр. 29). 
   Редукционистский стиль мышления, типичный для совре-менной науки, конечно, не в состоянии дать то целостное и законченное восприятие мира, которое должно быть присуще экологическому сознанию, и это последнее ни в коей мере не может быть сведено к одной только совокупности естественнонаучных и социо-гуманитарных знаний. Оно необходимо должно включать в себя и эмоционально-ценностный фактор, суть которого вкратце сводится к известному тезису "любить всё живое". Этот один из основных принципов эко¬логического мировоззрения призывает: "Любить всё живое на Земле как самого себя; любить природу, нас окружающую" (27, стр. 6). Трудно против этого что-либо возразить, - тезис совершенно бесспорен. Однако на пути его воплощения в жизнь существуют проблемы как объективного, так и субъективного характера. 
   К объективным факторам следует прежде всего отнести колоссальное многообразие форм жизни на Земле, которые очень условно можно классифицировать как благоприятные, нейтральные и враждебные по отношению к человеку. Соответственно, и отношение человека к представителям различных биологических видов, рассматриваемое уже в качестве субъективного фактора, оказывается столь же неоднозначным. Сложно испытывать чувство любви к живой природе, плывя по реке, кишащей крокодилами или шагая по джунглям, заполненным вредными насекомыми и пресмыкающимися, скорее здесь будет сопутствовать чувство настороженности и страха. С другой стороны, всякое чувство, как правило, направлено на вполне конкретный объект, будь-то человек, животное или растение, то есть в норме чувственная интенция персональна. В такой форме чувство любви знакомо практически каждому на нас. Но совсем иное дело, когда объектом любви или симпатии должна выступать биологическая метасистема, включающая в себя бесчисленное множество самых различных форм жизни. 
   Кроме того, специфической особенностью любви как чувства, как эмоционально-духовного феномена, является непосредственное переживание целостности и единства с объектом чувствен-ной интенции, что предполагает и представляет собой определённый уровень трансценденции: "Невольное и непосредственное чув-ство открывает нам смысл любви как высшего проявления индиви-дуальной жизни, на¬ходящей в соединении с другим существом свою собственную бесконечность" (28, стр. 169). В нашем случае таким существом оказывается живая природа, и человек как часть её, должен испытывать такое чувство по отношению к природе в целом. Значение этого переживания огромно: "Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое в силу эгоизма мы ощущаем только в самих себе" (28, стр. 143). Тем самым, преодолевая собственный эгоизм, мы должны признать за живой природой её веч¬ную, непреходящую ценность и безусловное значение. 
   Следует отметить, что если переживание подобного рода и существует, то оно явно не относится к разряду обыденных, типически персональных состояний сознания. Общей особенностью такого рода переживаний является их надличностный, трансперсональный характер, то есть они относятся к сфере коллективного бессознательного и являются, вообще говоря, феноменами архети-пического уровня. Для таких переживаний характерно ощущение неограниченного расширения сознания индивида в пространственно-временных границах, чувство подлинного и глубокого единения с миром, и потому, что только "на трансперсональном уровне мы все едины" (29, стр. 13). Живая природа - система, а человек - часть её, элемент. Для того, чтобы ощутить свою принадлежность и неразрывное единство с ней, он должен обладать непосредственным переживанием такого единства, поскольку, в конечном итоге "главной целью переживания считается достижение непротиворечивости и целостности внутреннего мира" (30, стр. 53). Формирование и поддержание этого системного чувства представляло собой особый, эзотерический аспект магической и религиозной практики всех культур и народов. Ныне этот важнейший элемент духовной культуры современным обществом отвергнут и забыт. Последствия этого - очевидны. К счастью, положение дел в этой области постепенно начинает меняться к лучшему в связи со становлением и развитием такого нового научного направления как трансперсональная психология, которая уже на данный момент располагает методами, позволяющими актуализировать, исследовать и уточнить этот существенный аспект трансперсонального опыта. Поэтому задача формирования системного чувства как одного из основных, базисных элементов фундаментальной структуры экологического сознания, является актуальной задачей социальной психологии. Без учёта этого фактора проблема построения полноценной и завершённой структуры экологического сознания как на индивидуально-личностном, так и на социальном уровне вряд ли может быть успешно решена. 
   Какими же видятся в таком случае пути и принципы формирования нового типа мышления, какова должна быть его теоретическая и практическая основа? Прежде всего следует отметить, что становление парадигмы нового мышления происходит уже в весьма драматической обстановке: "По существующему мнению, человек уже настолько ухудшил состояние окружающей среды, что крупным природным системам нанесён необратимый ущерб" (2, стр. 88). Сейчас уже даже трудно сказать, имеем ли мы дело с запоздалой или весьма запоздалой реакцией общества на сложившуюся ситуацию, - не был ли в своё время упущен момент и есть ли возможность исправить положение: на все эти вопросы невозможно дать определённый ответ, однако, задача формирования нового типа мышления продолжает оставаться актуальной. Но, безусловно, признавая насущную необходимость всеобщего экологического образования и культуры, нельзя, в то же время, не видеть чрезвычайной многоплановости, многогранности этой проблемы и, как следствие, многообразия подходов к её решению. 
   Совершенно обоснованным выглядит то мнение, что в качестве одного из наиболее важных условий формирования нового мышления должно являться экологическое образование, которое должно носить системный характер и включать в себя по меньшей мере: "...преподавание, изучение вопросов охраны природы и организации природоохранной работы, распространение знаний о природе и её охране в средствах массовой информации, деятельности общественных организаций" ( 25, стр. 4). При этом, сущностью "центрального звена экологического воспитания является осознание личностью социально-экономического идеала взаимодействия природы и общества" (24, стр. 176). Отсюда вся система экологического образования должна включать в себя как теоретический, так и практический аспекты: "В процессе формирования экологического сознания, как любого духовного образования, необходимо выделять два момента: изменение непосредственной практической деятельности по отношению к при-роде и изменение собственно экологического сознания, вплетённого в систему общественного сознания" (24, стр.176) и в качестве средства, закрепляющего теоретический материал, рекомендуется "практическая природоохранная деятельность", которая ведёт к "осознанию каждым личной ответственности за состояние природной среды; к выработке правильного критерия отношения человека к природе" (25, стр. 15). При всей бесспорной значимо¬сти перечисленных рекомендаций, всё же недостаток их видится прежде всего в слишком общем, неконкретном подходе к вопросам экологического образования. 
   Прежде чем экологическое сознание возникнет как социально-духовный феномен, оно должно быть сформировано на индивидуально-личностном уровне. Это означает, что образ мышления и деятельности отдельного человека может стать экологически значимым, если он во главу угла поставит сохранение собственного здоровья и жизни как наивысшей для себя ценности. Поэтому экологическое образование не может быть безличностным, оно, прежде всего, должно идеологически обосновать и защитить фундаментальные ценности и жизненно важные интересы человека, а значит, оно должно носить, прежде всего, личностно-экзистенциальный характер. Лишь вполне осознавая тесную связь между состоянием собственного организма и состоянием окружающей среды, можно выработать оптимальную регулятивную модель индивидуального поведения и, на этой основе, чёткую систему норм поведения всего общества в целом. Изучение и освоение абстрактно-теоретического материала, которым являются курсы биологии и экологии с их логико-дискурсивным характером изложения, безусловно, и могут и дают всестороннюю и объективную информацию о природе, свойствах, поведении различных биологических видов, но вряд ли этого достаточно для формирования целостного и законченного мировоз-зрения. Объективное знание, даже дополненное законодательно закреплёнными этико-правовыми нормами, ещё не гарантирует обществу экологически целесообразной деятельности всех его субъектов. Всё это лишний раз говорит о том, что система экологического образования должна носить комплексный, интегративный характер и включать в себя в равной степени научно-теоретический, этико-правовой, эмоционально-ценностный и праксеологический аспекты, и, только в такой форме оно будет способно раскрыть личности её истинные жизненные ценности и указать реальные пути их достижения. 
   Поэтому такое синтетическое научное направление как, скажем, нормология, органично соединяющая в себе экобиологические и медицинские аспекты, возможно, могла бы стать тем необ-ходимым научно-теоретическим базисом нового мышления. Сущность нормологии - изучение и описание принципов и путей дости-жения личностью и обществом так называемого состояния нормы. Отличительной особенностью этой научной дисциплины является её отчётливая экзистенциальная направленность; нормология в этом смысле представляет собой универсальное учение о человеке, о его бытии в мире. 
   Известно, что понятие нормы является одной из ключевых категорий теоретической медицины. Применительно к человеку, это понятие выражает собой интервал функционального оптимума состояний его организма и является наилучшим из всех возможных состояний. Отсюда можно говорить о нормологическом идеале или идеале бытия в норме, как о мысленной модели или образце, на который ориентируется человек в своей повседневной жизни. По-этому одной из важнейших методологических задач медицины является создание нормологии как науки о закономерностях жизне-деятельности человека. Эта задача состоит во всесторонней и углублённой разработке понятия нормы с переходом к построению теории нормы как философской и метанаучной дисциплины, включающей в себя "не только теорию биологического оптимума, но и теорию социально-экологических связей и отношений" (31, стр. 116). Поэтому в нормологии, рассматриваемой в качестве научно-теоретической основы экологического мировоззрения, должен быть осуществлён концептуальный синтез всех областей человеческого знания, и в этом смысле она может стать современным аналогом древнего учения, известного под названием эвдемонии или искусства жить счастливо. Или, что то же самое, находиться в состоянии индивидуального, биосоциального и экологического оптимума, субъективно переживаемого как чувство счастья. С этих позиций, целью индивида и общества должно быть неуклонное движение к нормологическому идеалу, стремление к достижению как субъективно переживаемого, так и объективно выражающегося состояния бытия в норме. Вот почему экологическое сознание уже на индиви-дуальном уровне должно иметь под собой реальную психофизиологическую основу, то есть оно должно опираться на интерес личности к поддержанию её собственного организма в состоянии нормы. А для этого должна существовать практическая идеология, включающая в себя комплекс приёмов и методов, обеспечивающих индивиду достижение им состояния функционального оптимума. В этом свете становится очевидной тесная и неразрывная связь медицинских и экобиологических аспектов существования и жизнедеятельности человека, и, эмпирической основой этого единства и связи вполне могла бы стать экотерапия. 
   Как известно, терапия представляет собой самую крупную область теоретической и практической медицины, ставящую своей задачей распознавание и изучение основных болезней человека в различных клинических проявлениях, причин их возникновения, закономерностей развития, профилактики и лечения. Задачи экоте-рапии более универсальны: её цель состоит в реальном обеспечении нормального функционирования человеческого организма и природных систем как целостного биологического комплекса. Как духовно-практический аспект нормологии и универсальная эмпирическая основа экологического сознания, она включает в себя комплекс приёмов и методов, направленных на профилактику и оздоровление как организма человека, так и окружающей среды. Любая патология есть ни что иное как отклонение от нормы, причины которого могут быть весьма различны - как индивидуально-психофизиологические, так и экобиологические и социокультурные. И, точно так же, как патология человека, патология окружающей среды "характеризуется определённым набором параметров, методологией "лечения" и прогнозированием исхода экологических заболеваний" ( 5, стр. 56). С позиций экотерапии как внутренние (физиологические), так и внешние (экобиологические) системы жизнеобеспечения рассматриваются как единое целое, для которого внешняя граница человеческого организма является относительной и условной. В этом контексте человек ни в коей мере не есть нечто изолированное от природных систем, которые могут рассматриваться как его внешние органы, чьё нормальное функционирование обеспечивает индивиду и обществу в целом необходимые и достаточные условия их жизнедеятельности. Поэтому экотерапия содержит определённый набор практических приёмов и методов, как индивидуального, так и социобиологического характера и их специфика и область применения различна, в зависимости от того, при-меняются ли они к отдельному человеку, обществу или к природным системам. Для отдельного человека - это создание и использование индивидуальных систем оздоровления, практика очищения организма с применением известных и апробированных приёмов и методов, обеспечивающих поддержание собственного организма в интервале состояний нормы. Для природных систем - уже иная методология, иные подходы, учитывая их специфику и масштабы. Таким образом, реализация принципов и методов индивидуальных систем оздоровления и мероприятий по охране и оздоровлению окружающей среды, представляют собой два вида деятельности экологически мыслящей личности, которые тесно и неразрывно связаны между собой. Отсюда просматривается и духовно-практический аспект экологического сознания, смысл которого со-стоит в поддержании своего организма в состоянии нормы посред-ством обеспечения оптимального функционирования внешних и внутренних факторов его жизнедеятельности, и такое состояние нормы как раз и является гарантом экологически безопасного существования. 
   Принципы и методы экотерапии, их практическое воплощение в жизнь как раз и есть тот эмпирический базис, тот необходимый психофизиологический материал, на основе которого только и возможно сформировать все другие стороны экологического сознания как индивидуального духовного явления. Только человек, реализующий методы экотерапии, будет всегда занимать активную социальную позицию в вопросах сохранения окружающей среды, будет реально противостоять бездумной хозяйственной деятельности той части общества, которая ради сиюминутной выгоды готова закрывать глаза на всё. Идея здесь понятна и проста: загрязнённый организм индифферентен, нечувствителен к любой степени загряз-нения окружающей среды; чистый организм ни за что не станет с этим мириться, он будет бороться с этим злом во имя собственного здоровья и жизни, во имя здоровья и жизни других, Как видно, экологическая проблема очень многопланова, но, безусловно, вопросы экологического образования и культуры в ней имеют первостепенное, приоритетное значение. 
   В этой связи возникает закономерный вопрос: экологическое сознание - это нечто, доселе неизвестное или в истории уже были преценденты подобного типа мышления? Нередко оказывается, что имеешь дело с хорошо забытым старым; поэтому обращение к духовному опыту человечества часто может оказаться и актуальным и полезным. 
   Длительное существование человека в естественной среде обитания определяло и склад его мышления, который был столь же естественным и природным. Для древних культур были характерны мифопоэтический, магический и религиозный типы мировоззрений, в которых человек понимался: "частью великого природного организма, который к тому же мыслился как божественный и живой. Единство природы и человека отражается в мифах; в ритуалах человек также пытается символически ознаменовать свою общность с природой" (10, стр. 49). Сохранение и поддержание этого чувства единства было важным аспектом духовной практики древних культур, что находило своё выражение в разнообразных обрядах и ритуалах. Сокровенный смысл мифологических, магических и религиозных представлений за их образно-художественной формой, зачастую скрывал вполне конкретные онтологические и гносеологические построения, содержание которых нередко обнаруживает глубокие аналогии с современными научными представлениями. Мифы, предания, легенды заключали в себе все необходимые эле-менты для формирования целостного и законченного мировоззрения, в котором метафизические и космологические конструкции органично дополнялись этическими и экологическими взглядами и представлениями. Поэтому элементы экологического мышления возникли уже на самых ранних этапах исторического развития и, по единодушному мнению исследователей, они типичны даже для архаических культур, - сама "мифология на первых ступенях своего развития представляла собой первичные зародыши экологической этики" (4, стр. 11); истоки экологического сознания простираются к "мифологическому типу мировоззрения" (23, стр. 118). Отсюда, вполне закономерно, что мифологические, философские, религиоз-ные взгляды и представления, тесно переплетаясь в элементами культуры и быта древних обществ, постепенно складывались в це-лостную и законченную систему норм, правил и предписаний с их характерной экологической ориентацией, которые регламентировали уклад жизни и характер деятельности всех членов таких обществ. 
   Отсюда, будет небезынтересно взглянуть на то, как выглядела, например, парадигма экологического мышления в древнеиндийском обществе. Если обратиться к тексту знаменитой "Иога-сутры" Патанджали (и не менее замечательной "Вьяса-бхашьи"), то в своде этических норм (Яма), мы находим основополагающий принцип непричинения ущерба живой природе (ахимса), которому надлежало следовать всегда и при любых обстоятельствах: "…из них ненасилие есть непричинение вреда всем живым существам каким бы то ни было способом и во все времена. Последующие... имеют своим корнем это /ненасилие/" (22, стр. 137). Далее, приме-нительно к конкретному человеку, ему предписывалась постоянная практика наружного и внутреннего очищения (Нияма) на всех уровнях: "...и здесь чистота достигается благодаря земле, воде и прочему, а также принятие чистой пищи и тому подобное, есть внешняя /чистота/. Внутренняя чистота - это устранение загрязнённости сознания" (22, стр. 138). Эти, совместно реализуемые этиче-ские принципы и нормы отражали представления древних индийцев об оптимальной стратегии жизни, по сути, выражая тот нормо-логический идеал, который и был характерен и целесообразен для данной культуры и данной эпохи. 
   Вот почему мы вновь и вновь задаёмся вопросом: в чём же секрет долголетия древних цивилизаций? Видимо, здесь надо учесть ещё одно немаловажное обстоятельство. Ведь существует искусство применения знаний, но точно также и существует искусство их хранения. И, кто знает, может быть, это последнее, особенно на фоне всех этих историй с хладонами, ДДТ, ТЭС, радионуклидами и многими другими веществами, является более значимым, более престижным, а значит, и более высокооплачиваемым? Ведь нельзя не признать, что древние цивилизации с их типически теократической формой правления, как правило, находили безопасные пути для своего развития. Экологическая проблема возникла вместе с появлением демократических обществ и тоталитарных режимов: "Наш экологический кризис - это результат становления совершенно новой демократической культуры" (32, стр. 191). Подобный вывод вряд ли нуждается в каких-либо дополнительных комментариях, это - всего лишь констатация факта... Но, в то же время, и тема, которая, безусловно, заслуживает отдельного обсуждения.
Категория: Философия | Добавил: Leon (01.01.2012) | Автор: Леонов Александр Григорьевич
Просмотров: 479 | Теги: Теология, философия, экология, психология | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Поиск

Copyright MyCorp © 2024
Создать бесплатный сайт с uCoz