Настоящая статья посвящена обсуждению некоторых аспектов проблемы, которая в философии относится к числу не только самых приоритетных но, одновременно, и наиболее малоисследованных и сложных. Субъект познания, его сущность и существование, взаимосвязь с объектами знания, - весь этот комплекс вопросов, хотя и есть и остается составной и неотъемлемой частью общей, традиционно - философской тематики,вместе с тем, в силу их специфического содержания и сложности, целесообразно выделен и находится в прямом и фактическом ведении одного из основных разделов философии - теории познания. В то же время, нельзя не признать, что идея, понятие или представление о познающем субъекте - это представление скорее универсального, чем частного плана. Оно явно не ограничивается рамками одной только философии и обнаруживает свое неизменное присутствие практически во всех основных системах знания: теология, философия, наука - все они, в разной степени, хотя и под совершенно разными углами зрения, стремятся обозначить свое понимание, свое видение данной проблемы. Всякая философская категория, хотя и представляет собой понятие предельно общего характера, вместе с тем, обладает вполне определенным содержанием и объемом. Однако ни содержание, ни объем любой из них не является окончательно установленным и более уже неизменным, - всегда имеет место процесс уточнения, переосмысления, пере формулировки, существенно обогащающий и дополняющий содержание той или иной категории, разумеется, не искажая и не упраздняя ее основного смысла. В равной степени это относится и к одной из основных гносеологических категорий - к категории субъекта познания. Решающую роль в процессе ее нового осмысления сыграли бесспорные успехи в развитии естествознания, нашедшие свое выражение в появлении целого рода новых научных направлений, и, в частности, таких как кибернетика и теория информации, а уже как прямое следствие этого - возникновение новых научных понятий и представлений, часть из которых, как выяснилось в дальнейшем, обладала статусом общенаучных. Отсюда, появилась уникальная возможность сопоставить эти вновь возникшие понятия с традиционными философскими категориями, в частности, с категорией субъекта познания, переосмыслить эту последнюю с новых научных позиций, а, затем, перевести рассмотрение данной проблемы из философской одновременно и в общенаучную плоскость. В концептуально - теоретическом плане такой переход оформился в виде информационного подхода, суть которого состояла в том, что отныне любую биологическую систему предлагалось рассматривать как прежде всего информационную. Отсюда, в такую систему в качестве ее базовых элементов должны необходимо входить: источник информации, ее получатель, наконец, информация, как таковая. В соответствии с идеями и принципами информационного подхода, - в чем и заключалось важнейшее методологическое значение его применения, сознание, психическое в этом случае получало функциональный статус информации /содержания сообщений/, что нашло свое законченное выражение в известном тезисе Д.И.Дубровского: »Сознание есть информация»./1,с.146/. Следовательно, в этом контексте, сознание или информация понимались уже как итог, следствие информационного процесса в целом, как результат взаимодействия источника сообщений с их получателем. Подобное представление не только получило свое признание в самых широких научных кругах, но и решающим образом предопределило характер и направление нейробиологических исследований, одновременно инициировав процесс уточнения и пересмотра прежних теоретических установок. В ходе полномасштабных исследований было экспериментально доказано наличие корреляции /статистической связи/ между характеристиками сенсорных стимулов и соответствующими актами сознания, причем, в соответствии с этим новым подходом, такие акты понимались как информация или содержание сообщений, в то время как специфические паттерны импульсной активности нейронов мозга /нейродинамические коды/ рассматривались в качестве источника информации. Также было показано, что информационный процесс в биологических системах носит целиком кодовый характер и включает в себя такие стадии как восприятие и первоначальное кодирование сенсорного стимула, передачу сообщений в виде кодоимпульсной посылки, формирование в центральной нервной системе соответствующего паттерна или нейродинамического кода, и, наконец, декодирование или интерпретацию полученного сообщения в форме той или иной чувственной модальности /зрительной, слуховой, вкусовой, обонятельной и т. д./, в форме психического. Тем самым, было бы справедливо утверждать, что те многочисленные экспериментальные данные, которыми в настоящее время располагает нейрофизиология в области поиска и изучения физических коррелятов психической деятельности, не только подтверждают целесообразность и правомерность применения этого нового подхода /по крайней мере, на стадиях кодирования и передачи сообщений/, но и прямо указывают на его многообещающие возможности и перспективы. В то же время, информационный подход позволил выявить и совершенно определенно обозначить одну проблему, суть которой достаточно ясно была сформулирована известным нейрофизиологом: «…как физиологически осуществляется в мозге кодирование и декодирование словесных сигналов, без которых невозможно осуществление собственно мыслительной деятельности…, именно этот вопрос является на данном этапе развития науки по-настоящему ключевым. Только его решение позволит перебросить необходимый мост между такими далекими друг от друга биохимическими и психическими данными о мозге» /2,с.117/. И, действительно, если биологическая система рассматривается как информационная система, то в ней, в качестве одного из ее базовых элементов, должен обязательно присутствовать и получатель информации /интерпретатор сообщений/, представляющий все содержание нейродинамических кодов в форме различных актов сознания, в форме психического. Тем самым, из данной предпосылки следует, что в ЦНС должна необходимо присутствовать подсистема или специфическое образование, наделенное подобными функциями. При более детальном анализе выясняется, что такая подсистема должна быть системой высшего уровня, как это отмечено в обстоятельном обзоре, освещающем, в том числе, и эту проблему: «…детальный анализ такого предположения показывает, что интерпретирующие механизмы при этом должны будут фактически обеспечивать всю деятельность мозга по извлечению из сенсорных кодов биологически значимой информации в процессе взаимодействия с долгосрочной памятью… ясно, что интерпретирующие механизмы с таким многообразием свойств и задач будут выступать в качестве «мозга внутри мозга», своего рода гомункулуса, выполняющего самую важную и сложную часть работы» /3, с.40/. Отсюда просматривается вполне определенная теоретическая конструкция, которая, имея своим основанием существующие экспериментальные данные и факты, во многом подтверждающие правильность ее исходных положений, в решающей степени определяет характер и направление исследований в этой области. Коротко основные ее положения сводятся к следующему: 1. Биологическая система - это информационная система, функции управления и связи в которой осуществляются центральной и периферической нервными системами. 2. Информационный процесс в такой системе носит кодовый характер; источником информации в ней являются нейродинамические коды /паттерны импульсной активности нейронов/. 3. В ЦНС должен необходимо присутствовать и получатель информации /интерпретатор сообщений/, как особая ее подсистема, осуществляющая операцию декодирования нейродинамических кодов. 4. Такой интерпретатор является частью физической реальности, он целиком локален и может быть обнаружен в ходе специально организованных нейрофизиологических экспериментов. 5. Следовательно, ближайшей целью видится проведение масштабных исследований, смысл которых уже вполне определенно сводится к задаче поиска, идентификации и описания интерпретатора как неотъемлемой части ЦНС, как особой ее подсистемы, наделенной весьма специфическими функциями. Но, как уже отмечалось в предыдущей нашей работе, в соответствии с подобного рода воззрением: «… границы той информационной системы, которой является человек, могут оказаться необоснованно суженными…» /4, с.96/, - ни в коей мере нельзя упускать из вида тот факт, что упомянутая теоретическая установка все еще во многом носит характер рабочей гипотезы, более того, те многочисленные экспериментальные исследования, направленные, главным образом, на поиск интерпретирующих механизмов в мозге, все еще не дали положительного результата; такая подсистема в ЦНС все еще не обнаружена, и, к сожалению, нет и никаких новых данных и фактов, которые могли бы служить хотя бы косвенными аргументами в пользу такой гипотезы, согласно которой интерпретатор - это часть физической реальности, часть ЦНС, он локален и вполне идентифицируем, а, следовательно, уже изначально наделен и обладает вполне определенным онтологическим статусом. И все же, несмотря на имеющиеся трудности, как бесспорное достижение нейробиологии следует рассматривать тот факт, что она смогла, причем уже в научно-практическом плане, не только высветить всю глубину и сложность данной проблемы, но и предельно точно обозначить ее суть. Вот почему небезынтересно взглянуть на то, как освещается тот же самый вопрос уже в иных областях знания, - в тех, куда входят различные религиозные системы и эзотерические учения. При этом, рассматривая данную проблему уже с позиции теологии, здесь также можно обозначить и выделить ряд основных моментов: 1. Те гносеологические построения, которые встречаются в тех или иных религиозных системах, по своей структуре и содержанию скорее общи, чем различны, и, надо сказать, они не только созвучны, но и могут быть вполне сопоставлены с идеями и принципами информационного подхода, поскольку в них совершенно определенно обозначены и необходимо присутствуют все основные элементы информационного процесса, - как получатель информации, так и ее источник. 2. Более того, в таких системах само существование интерпретатора не просто предполагается, но, представляет собой по сути один из основных догматов веры, что находит свое особое выражение в наделении такой сущности функциональными определениями «зрящего», «испытывающего», «наблюдающего». 3. В то же время, главной и отличительной особенностью религиозного представления об интерпретаторе является то, что понимается не только как особая сущность, но скорее даже как некая реальность, которая к тому же еще, несводима ни к одной из известных нам /т.е. физической или психической/. 4. Или, иначе говоря, «получатель» информации /интерпретатор/, как он представлен в различных религиозных системах и учениях, - индуизме, даосизме, буддизме, христианстве, исламе, субстанциален, а не акцидентален, т.е. он представляет собой отдельную реальность, которая лежит в основе и является причиной и источником существования всех других, известных и неизвестных типов реальности. 5. Далее, он понимается как сущность высшего порядка, - как Высшее Существо, наделяющие все другие существа сознанием в соответствии с Им же установленным и вполне определенным способом интерпретации. 6. Наконец, если философской категории субъекта познания сопоставляется общенаучное понятие «получателя» информации, то интерпретатор в той или иной религиозной системе, в соответствии со своим особым статусом, наделен и обладает собственным теологическим именем /Логос - в христианстве, Атман - в индуизме и т.п./. Таким образом, в процессе обсуждения данного вопроса уже достаточно явственно проявляется безусловная полюсность, полярность представлений в отношении как способа существования, так и природы самого интерпретатора, которая находит свое выражение, прежде всего, в наличии диаметрально противоположных взглядов относительно его онтологического статуса. Вместе с тем, нельзя не видеть, что эти бесконечно разделенные полюса воззрений, одновременно соединены и общими силовыми линиями, - иначе говоря, теология и наука, - эти две разные и принципиально не сводимые друг к другу системы знания, как оказывается, практически единодушны в признании самого факта его существования, из чего следует и другой общий и объединяющий их момент: в этих двух системах, во всяком случае, на сегодняшний день, сама идея интерпретатора или представление о нем выступает как единый и общий объект веры, - так, если в теологии такое представление является по сути одним из догматов веры, то в нейробиологии оно рассматривается как важный элемент вполне определенной теоретической конструкции; - ведь исходя из идей и принципов информационного подхода, последняя фактически вынуждена постулировать существование интерпретатора как одного из аспектов информационного процесса в живом организме, который на данном этапе, однако, присутствует в нем скорее концептуально, чем реально: в ранге, так сказать, рабочей гипотезы, которая, к тому же еще, должна быть, проверена на адекватность. Или, выражаясь логическим языком, его присутствие может быть обозначено лишь в форме проблематического суждения. Следовательно, наряду с наличием общих мест, с безусловной общностью гносеологических воззрений, налицо и неустранимое и непримиримое противостояние в онтологическом плане и, разумеется, никакое смягчение и сближение этих двух позиций невозможно. Отсюда, в качестве предварительного итога, было бы полезно дать общую оценку ситуации, складывающуюся вокруг данной проблемы, теперь уже с чисто философских позиций: 1. Бесспорным представляется то обстоятельство, что ни одна из систем знания /в том числе и философия/ не отрицает самого факта как существования, так и необходимого присутствия интерпретатора в акте сознания. 2. При этом важно отметить, что понятия «интерпретатор» и «процесс интерпретации», хотя причинно и связаны между собой, вместе с тем, должны необходимо различаться, поскольку процесс «считывания» информации как следствие реального контакта интерпретатора с его объектами считывания, должен протекать в границах физической реальности, почему и вполне разумно утверждать, что это происходит в естественных границах живого организма. 3. В то же время, в разных системах знания ему приписывается совершенно различный онтологический статус, причем существуют две диаметрально противоположные точки зрения - он либо субстанциален, либо акцидентален. 4. Согласно первой из них /такого воззрения придерживается теология/, интерпретатор, безусловно, субстанциален, нелокален и не является какой-либо частью физической реальности, он сам - отдельная реальность, существующая на собственной основе и независимо от других. 5. Вторая точка зрения является, по сути, основанием существующей нейрофизиологической парадигмы, - интерпретатор акцидентален, он представляет собой часть физической реальности, некое локальное образование или подсистему в ЦНС и может быть обнаружен в ходе нейрофизиологических экспериментов. 6. Наконец, существует еще одно представление, которое скорее дополняет, чем отрицает предыдущее и, в соответствии с которым интерпретатор, хотя и является частью физической реальности, но вместе с тем, существенно нелокален, а, следовательно, не может быть идентифицирован в границах живого организма. 7. Эти точки зрения можно считать основными, поскольку, исходя из классического определения субстанции, мы не видим сколь-нибудь серьезного основания приписать физической /а равным образом - и психической/ реальностям субстанциальный статус, хотя и существует множество философских теорий, которые целиком основаны на подобной точке зрения/ как, например, марксизм и берклианство/. Мы понимаем субстанцию как особую реальность, не сводимую ни к одной из известных. Поэтому, было бы справедливо утверждать, что нейробиология, поставив перед собой задачу поиска и изучения интерпретирующих механизмов в мозге, оказалась в несколько затруднительном положении, поскольку решение подобной задачи в качестве предварительного, но совершенно неизбежного этапа, должно заранее предполагать не только идентификацию самого интерпретатора, но также и точное определение той области, где происходит его реальный контакт с объектами считывания, то есть идентификацию конечного кода. Если же такого рода поиски не увенчаются успехом, то в итоге и сама правомерность применения информационного подхода в этом случае должна быть поставлена под сомнение, а это означает, что нейробиология вполне может оказаться на пороге серьезного методологического кризиса. И, далее не трудно предположить, что в этом случае дальнейшее изучение данного вопроса продолжится уже за ее пределами, скорее всего, переместится в область таких фундаментальных научных направлений как квантовая теория поля и космология. Подобное развитие событий представляется вполне логичным и закономерным: если система, осуществляющая интерпретацию сообщений, не может быть идентифицирована ни как макроскопический, ни как квантовый объект, то, тем самым, хотя ее поиски и будут продолжаться, но, теперь уже на ином - субквантовом уровне. В пользу такого предположения свидетельствует тот факт, что стадия первоначального кодирования сенсорных стимулов представляет собой квантово-механический процесс, причем в основе самого механизма чувственной рецепции лежат Ван-дер-ваальсовы силы и взаимодействия, которые суть ни что иное, как реальное проявление существования и действия вакуумных квантовых флуктуаций, - иначе говоря, процессов и структур физического вакуума: И.А. Ланцев по этому поводу замечает: «…квантовые флуктуации физического вакуума могут воздействовать, влиять на мозговые структуры. Нейронная сеть головного мозга, межатомные пустоты, которой заполнены физическим вакуумом, адсорбируют информацию, поступающую в мозг извне … реакции, составляющие ткань сознания, создавая упорядочное движение в атомарных структурах нейронов, структурируют физический вакуум…»/5, с.138/. Следовательно, в соответствии с этой последней версией, мы, конечно же, по-прежнему будем оставаться в рамках предположения об акцидентальности интерпретатора, однако, при этом он уже будет рассматриваться как целиком нелокальное образование, грубо говоря, как нечто сравнимое с окружающим нас пространством - достаточно необычное представление. А, отсюда и сам процесс интерпретации, как это отмечено в цитируемом выше фрагменте, должен мыслиться как протекающий на фундаментальном физическом уровне. Что же касается той ситуации, в которой нейробиология находится в настоящий момент, то она выглядит достаточно двусмысленной. Поэтому сейчас, похоже, как никогда необходим точный выбор приоритетов /это в равной степени относится как к теоретической, так и к экспериментальной нейробиологии/, - продолжать ли дальнейшие исследования в прежнем духе, в надежде все-таки обнаружить уникальную подсистему в ЦНС или же решать задачу прямо противоположного плана, то есть искать неопровержимые доказательства того, что интерпретатор в ни коей мере не является ее частью и не может представлять собой какое-либо локальное образование. Таким образом, речь идет о положительном и отрицательном результатах и, применительно к данной ситуации, только этот последний, как кажется, и может быть по-настоящему обоснован и доказан. Отсюда также следует весьма любопытный в познавательном плане вывод, - хотя информационный подход и позволяет совершенно точно выразить суть обсуждаемой здесь проблемы и в полной мере высветить всю ее глубину и сложность, в нем вместе с тем не содержится каких-либо указаний на способ ее решения. В данном случае философия дает вполне определенный ответ по существу вопроса, - достаточно принять к сведению то обстоятельство, что категория субстанции, которая является важным элементом теоретических построений в философии, в то же время не является предметом науки, поскольку последняя не располагает адекватными средствами и методами ее познания. Следовательно, если мы предполагаем, что интерпретатор акцидентален, то он, конечно же, и принципиально познаваем и проблема может иметь свое собственное решение. Однако это последнее едва ли будет возможно, если мы, теперь уже, исходим из представления об его субстанциальной природе. В этом случае все наши знания о нем должны быть неизбежно ограничены единственно только постулатом о его существовании и особой функции, поскольку, как уже было сказано выше, мы не располагаем средствами для познания субстанции, почему и подобное допущение вообще не представляется возможным ни доказать, ни опровергнуть.
1. Дубровский Д.И. Информация, сознание, мозг: Монография. - М.: Высшая школа, 1980 - 280 с. 2. Бехтерева Н.П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности человека. -Изд. 2-е, перер. и доп.-М.:Медицина,1974 -152 с. 3. Бехтерева Н.П.,Гоголицын Ю.Л., Кропотов Ю.Д., Медведев С.В. Нейрофизиологические механизмы мышления: Отражение мыслительной деятельности в импульсной активности нейронов. - Л.: Наука, 1985 -272 с 4. Леонов А.Г. Проблема сознания: состояние и перспективы.- Иваново: ОМТ МИБИФ 2001 – стр. 70-181. 5. Ланцев И.А. Энерго-информационный подход к проблеме сознания и ноосферы. В кн.: Проблемы сознания и ноосферы в отечественной и зарубежной философии 20 века. Материалы международной научной конференции. Иваново, 20-21 дек. 2000г. ч.1 Иваново: Изд-во « Ивановский госуниверситет»,2001 с.136-139.
Источник: http://©Copyright: Леонов Александр Григорьевич |