Пятница, 29.03.2024, 12:27
Приветствую Вас Гость | RSS

Пучеж-на-Волге

Категории раздела
Философия [36]
Философия
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа

Каталог статей

Главная » Статьи » Философия

Теология: предмет, границы, язык
   С тем чтобы составить себе более ясное представление о предмете, о котором речь пойдет ниже или о теологии как таковой, представляется необходимым прежде всего точно установить те границы, которые отделяют ее от других областей знания – от науки и философии. 
   Что, собственно, отличает теологию как от той, так и другой? Это отличие следует уже из названия самой дисциплины, которое единодушно признается всеми теологами, - теология есть учение о Боге; речь тем самым идет о совершенно особом предмете познания. Это учение может носить систематический или же несистематический характер. Некоторые богословы полагают, что наличие систематичности в учении о Боге дает право утверждать, что мы имеем дело с еще одной научной дисциплиной; так, А. Хаффер, например, пишет: «Теология есть наука, основанная на учении о Боге и Его отношению к Вселенной… систематическая теология есть наука» (1, с.23). 
   Подобное определение теологии кажется несколько странным, поскольку в своем следующем совершенно бесспорном суждении, сам же автор говорит о том, что наука и теология имеют совершенно различные, и, в принципе, не сводимые друг к другу предметы исследования: «Естественные науки направляют свое внимание на материальную вселенную. Теология концентрирует свое внимание на Творце вселенной» ( 1, с.23). 
Подобной точки зрения, где теология понимается как область научного знания, придерживается и П. Васильев. По его словам, богословие есть «учение о Боге… и по теперешнему словоупотреблению обозначает собой весь состав наук, имеющий предметом своим христианскую религию… … с течением времени понятие богословия еще более расширяется, не только наука о христианской религии, но и о религии вообще « (2. с.183). 
   Нам же представляется, что связывать понятия теологии и науки в принципе неверно. Если говорить в целом, то наука изучает различные явления как физической, так и психической реальности – это относится даже к такой предельной общности научной дисциплине как общая теория систем. Предмет же теологии – это Божественная реальность. Методы и средства науки не могут быть применимы к познанию этой последней, они ей не адекватны. Как отмечает М.Б. Менский: «Это напоминает довольно широко распространенное мнение, что существование Бога является только предметом веры. В сознании глубокого верующего, в его индивидуальном мире, существование Бога может иметь веские доказательства. Но оно не может быть ни доказано, ни опровергнуто научными методами» (3, с.646). 
   Суждение, на наш взгляд, совершенно бесспорное и очень ценное, поскольку оно высказано весьма авторитетным физиком – теоретиком. 
   С другой стороны, для теологии эти принципы и методы научного познания оказываются столь же неприемлемыми. Но, поскольку наука не может исследовать и обосновать реальность Бога, то мы вправе сделать вывод, что области науки и теологии не только не пересекаются, но даже не имеют общей границы. С.Л. Франк, рассматривая отношение между наукой и теологией, особо подчеркивает этот факт их принципиального размежевания и несходства: «Наука и религия имеют два разных предмета, следовательно, и два разных пути познания, две разных достоверности, каждая из которых принципиально не зависима от другой… нельзя через научное познание мира вообще усмотреть или опровергнуть истины религии…. Наука и религия совершенно не зависимы одна от другой, имея совершенно разные предметы и разные способы познавания, и поэтому ни религия не может вторгаться в компетенцию научного познания, ни наука – в компетенцию религиозного ведения» (4, с.496-497). 
   Итак, если научное познание никак не соотносится с теологией, то этого вообще нельзя сказать о философии. Цель философии – познать наиболее общие принципы бытия и мышления. Отсюда основная задача философии состоит в построении и в последующем обосновании и анализе различных онтологических и гносеологических схем, конструкций, исходя из принципа целостности и полноты. С этой позиции у теологии и философии могут возникнуть как общие интересы, так и общие области исследования, - как пишет П. Тиллих: «Философия занимается проблемами реальности или действительности в целом; она исследует структуру бытия и отвечает на эти проблемы терминами категорий, структурных законов и универсальных концепций» (5, с.26). Тем самым философия, будучи прежде всего общей методологией науки, оказывается в то же время особым посредствующим звеном между теологией и наукой, в равной степени соотносясь как с той, так и с другой: «Такое взаимодействие между научными исследованиями и богословием кроется в физическом элементе как области науки, так и богословия» (5, с.26), – здесь П. Тиллих предельно точно определяет положение философии относительно других систем знания. Отсюда, основной интерес философии состоит в познании действительности как целого, в познании предельно общих форм бытия. 
   В терминах философии это целостное видение выражается, прежде всего, в категории субстанции и ее модусов, где первая понимается как всеобщая причина и основание всего существующего, а вторые – как бесчисленные производимые ею следствия. 
  Учение о субстанции и ее модусах, о природе субстанции, о производимых ею следствиях, отношении и связи этих последних с первоначалом, лежит не только в основе, но и является неотъемлемой частью любой сколько- нибудь значительной философской системы. 
   При этом существует множество самых различных теорий субстанции, - причем предполагается то ли ее единственность, то ли множественность, точно так же как различаются и приписываемые ей атрибуты и свойства. 
Однако нельзя не заметить, что философская категория субстанции в то же время является основополагающим принципом или даже фундаментом и самой теологии, т.е. в этом плане и философия и теология имеют, безусловно, общий предмет рассмотрения. 
   Но есть и отличие, которое состоит в том, что интерес теологии преимущественно направлен на постижение самой субстанции и всестороннее ее описание, поскольку, как например, утверждает св. И. Дамаскин: «Бог и его творения есть субстанция» (6,с.624). 
   Но, если философия в лице ее многочисленных представителей предполагает самые различные теории субстанции, то теология, как правило, признает и придерживается только одной и вполне определенной. Теологические принципы и методы познания основываются, прежде всего, на Св. Писании и в какой-то степени дополняются личным опытом. В то же время, хотя философские теории субстанции могут быть различны, но в любом случае в качестве основы для их построения всегда выступает логический вывод. Отсюда возникает и различие психологических подходов к своему предмету исследования: если у философа он – безличностный и целиком объективный, то у теолога – эмоциональный, личностно–пристрастный:«…связь с познанием… усиливает беспристрастность объективного отношения или позицию философа» (5, с.23). Отношение же теолога к своему предмету оказывается целиком противоположным. Далее, что касается любого философского учения о субстанции, – хотя это учение и кажется и выглядит в высшей степени логичным и непротиворечивым, оно все же и было и всегда остается только одним из многочисленных теоретических построений, истинность которого невозможно доказать (или опровергнуть) никакими научными средствами, поскольку субстанция – это вовсе не предмет науки и последняя не располагает необходимыми средствами для ее познания. Отсюда, любое учение о субстанции – это только хотя и кажущаяся весьма правдоподобной, но все-таки гипотеза и все рассуждения о субстанции – это только вероятностные суждения. В теологии же, как правило, рассматривается одна и вполне определенная теория субстанция; при этом, в отличие от философии, ей придается уже не вероятностный статус, а статус абсолютной достоверности, что означает, что здесь уже необходимо присутствие акта веры. Тем самым, теология как бы заключает себя в определенные рамки, в пределах которых она совершенствует и развивает представление о природе такой субстанции. Это, пожалуй, одна из существенных особенностей, отделяющих философию от теологии. Но есть и другая, куда более важная, которая позволяет уже провести точную границу между ними. Действительно, исходя из чисто логических соображений, мы могли бы утверждать следующее: 
   1. Существует субстанция – основание, причина и источник всего существующего; 
   2. Эта субстанция едина и единственна; она является причиной существования различных вещей и явлений, выступающих в качестве ее модусов или акциденцией. 
   3. Поскольку эта субстанция является причиной всего, она в то же время является причиной существования объектов живой и неживой природы. 
  4. Поскольку она является причиной существования живых существ, она, поэтому сама может представлять собой некую жизнь; ведь куда логичнее предположить, что источник всякой жизни так же есть жизнь, чем предположить, что жизнь возникает из не – жизни. 
  5. Наконец, будучи сама жизнью, она есть некое существо, – но в этом случае, безусловно, высшее по отношению ко всем другим существам, будучи их источником, основанием и причиной. 
Подобное построение выглядит вполне логичным. Однако в последнем пункте, мы уже совершенно определенно выходим за границы философии и оказываемся в области теологии. Если субстанция – существо, то оно, естественно, может вступать в коммуникацию с другими существами; оно, может по своему усмотрению, принимать различные формы, являясь в образе конкретного сущего, - таково, например, пришествие на землю Логоса – Христа, сошествие Св. Духа на апостолов в виде огненных языков (в виде голубя – на Иисуса Христа), наконец, голос Отца, глаголющего с небес, - эти и другие события из Св. Писания являются предметом изучения теологии. Но точно так же бесспорно и то, что они не являются предметом философии. Философ, конечно, может предлагать концепцию существования единой и единственной субстанции и даже признавать при этом, что эта последняя является причиной жизни. Но он едва ли осмелится утверждать, что эта субстанция сама есть некая жизнь, а, тем более что она еще – и некое существо. То, что в философии не может рассматриваться даже как предположение, поскольку явно выходит за ее пределы, в теологии оказывается основой всей религиозной истины. 
   Тем самым, теология, философия и наука имеют как свои собственные области, так и свои приемы и методы познания. Причем теология и наука расходятся уже в практической плоскости: «Наука познает мир, или, точнее, взаимоотношение частей мира, взятых как замкнутые в себе системы без всякого отношения мира как целого, а, следовательно, и каждой отдельной ее части… к сверхмирному абсолютному бытию» (5, с.436). 
Наука к этому последнему не имеет никакого отношения, точно также как и к категории субстанции, которая также не может быть предметом науки. 
   Зато прямое отношение к нему имеет философия. Однако, представление об этом ничем необусловленном бытии также могут выходить за ее пределы. Следовательно, существуют граница, которая определяется теми или иными теоретическими взглядами и представлениями. Другими словами, если наука и теология разделены в практической плоскости, то у философии и теологии это размежевание лежит уже в теоретической плоскости. 
Наконец, есть еще одна особенность, указывающая на бесспорное различие этих двух систем знания: она состоит в способе описания самого предмета. Эта особенность состоит в следующем: если наука оперирует понятиями, философия – преимущественно категориями, то теология – именами. Иначе говоря, форма описания теологией своего предмета – мифопоэтическая. Язык теологии – особый, он сходен с языком поэзии символизма, в котором те или иные слова суть только указание или обозначение таинственных сущностей и миров. 
   Известно, что имя как таковое есть словесное выражение понятия, в котором отображается сущность того или иного предмета или явления. Понятие имеет всеобщий и необходимый характер, но оно является таковым только в том случае, когда применительно к нему указаны существенные признаки предмета или явления, т.е. дано описание его сущности. В теологии же, которая стремится дать предельно общее видение целого, фигурирующие в ней имена только указывают на такого рода сущности, само познание которых принципиально невозможно, или, лучше сказать, что в этом случае теология жертвует деталями во имя воссоздания картины целого. 
   Это Целое в общей теологии представлено как единство абсолютного, субстанции и ее модусов, или более конкретно, Бога и мира. Отсюда и сам предмет теологии – это прежде всего абсолютное и субстанция, взятые в их нераздельном единстве. Поэтому, поскольку необычен и сам предмет теологии, то столь же парадоксальным оказывается и само имя Бога, который с одной стороны есть имя неименуемого, а с другой – столь же и имя совокупности всех имен: «… всепревышающей сущности и причине всего сущего подобает как безымянность, так и наименование из всего, что существует, чтобы строго соответствовать царству Миров» (7, с.20). Св. Дионисий поясняет, что если в отношении субстанции мы можем положительно рассуждать о ней, о ее атрибутах, а значит, приписывать ей определенные имена, то в отношении другого аспекта Бога – абсолютного, которое христианский мыслитель определяет выражением «ни сущее, ни не – сущее», такая возможность отсутствует вообще. Мы можем мыслить его в смысле только указывая на его присутствие, вследствие того, что субстанция, с одной стороны соотносится с модусами, а с другой – с абсолютным. Поскольку это абсолютное безотносительно к чему-либо, ему невозможно приписать никаких определений – ведь оно ни с чем не соотносится, строго говоря, даже с самой субстанцией. А отсюда следует, что в самой идее Бога необходимо присутствует идея его непостижимости – само имя указывает на сущность, которая находится за пределами мышления в любых его проявлениях, будь-то понятие, представление и т.п. Отсюда и все теологические построения выглядят как особые мифопоэтические формы, в которых присутствуют имена и отношения между именами. Однако понять смысл и самих имен и отношений между ними не представляется возможным. 
   Сын рождается, а Св. Дух исходит, - таков способ существования второго и третьего Лица св. Троицы; этот процесс длится непрерывно и вечно, но как совершенно искренне признается св. Дионисий: «мы не можем уразуметь смысл этого богорождения» или, как лаконично формулирует эту же ситуацию св. И. Дамаскин: «…образ рождения и нисхождения – непостижимы…». (8, с.92). 

1. Alva G. Huffer. Systematic Theology. Oregon. Illinois. –p. 590. 
2. Васильев П. Ст. « Богословие». Энциклопедич. словарь. Т.7. Репр. воспр. издания Ф.А. Брокгауз – И.А. Ефрон. – 1890-Ярославль: «TERRA- TERRA» 1990 - стр. 183-192. 
3. Менский М.Б. Квантовая механика: новые формулировки старых вопросов- УФН, т. 170 № 6 - стр. 631-634. 4. Франк С.Л. Религия и наука в современном сознании.- Путь, июнь- июль 1926 г. № 4,- стр. 495- 504 
5. Тиллих П. Систематическое богословие (т. 1,2; части 1.2.3 )- СПб.: « Алетейя» 1998 – 488 с. 
6. Св. И. Дамаскин. Диалектика – В сб.: Антология мировой философии в 4-х т. Т. 1. ч.1, 2 – М: Мысль, 1969.- 906 с. 
7. Св. Дионисий Ареопагит. Божественные имена.- В сб.: Мистическое богословие.- Киев: Издание христианской благотворит.-просветит. орг-нии «Путь к истине» 1991 – стр. 13-94 
8. Св. И Дамаскин. Точное изложение православной веры- Ростов-на-Дону: Изд-во « Приазовский край» 1992- 464 с.
Категория: Философия | Добавил: Leon (26.12.2011) | Автор: Леонов Александр Григорьевич
Просмотров: 1372 | Комментарии: 1 | Теги: Теология, философия | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Поиск

Copyright MyCorp © 2024
Создать бесплатный сайт с uCoz